19 лет назад, когда в центре Москвы танки били по зданию парламента, было совершено самое страшное преступление в новейшей истории России. И не только потому, что даже по официальным данным в сентябре – октябре 1993 года убито около 200 человек. А истинное число жертв, как и имена всех расстрелянных тогда граждан, неизвестны и сегодня. (По уточненным подсчетам специалистов, погибло, минимум, 2000 человек).
Сложно вспомнить другой случай в истории, когда по воле президента в нарушении действующей Конституции высший орган законодательной власти не просто распускается, но публично, на глазах у всего мира уничтожается из танковых орудий. Недаром вскоре после октябрьского расстрела появились такие аналогии: мол, по приказу Гитлера в Германии поджигали рейхстаг, но тот был пуст; по приказу Пиночета в Чили расстреливали президентский дворец и его защитников, но Пиночет не был тогда президентом. А в России государственный переворот, то есть тягчайшее преступление, совершил именно глава государства.
«В целях: сохранения единства и целостности Российской Федерации; вывода страны из экономического и политического кризиса; обеспечения государственной и общественной безопасности Российской Федерации; восстановления авторитета государственной власти; основываясь на статьях 1, 2, 5, 121-5 Конституции Российской Федерации, итогах референдума 25 апреля 1993 года, постановляю: 1. Прервать осуществление законодательной, распорядительной и контрольной функций съездом народных депутатов Российской Федерации и Верховным Советом Российской Федерации. До начала работы нового двухпалатного парламента Российской Федерации – Федерального собрания Российской Федерации – и принятия им на себя соответствующих полномочий руководствоваться указами президента и постановлениями правительства Российской Федерации».
Это цитата из указа №1400, изданного Борисом Ельциным 21 сентября 1993 года и послужившего отправной точкой грядущих трагических событий. Ельцин, ссылаясь на статьи Конституции, цинично растаптывал основной закон государства. «Полномочия президента РФ не могут быть использованы для изменения национально-государственного устройства РФ, роспуска либо приостановления деятельности любых его законно избранных органов государственной власти. В противном случае они прекращаются немедленно», гласила 121-я статья той самой попранной, а менее чем через две недели расстрелянной им Конституции. Недаром вслед за парламентом Указ приостанавливал и деятельность Конституционного суда.
Оказывается, это в «целях безопасности» 3-4 октября в Москве будут убиты сотни защитников Дома Советов да и случайных прохожих. А главным поборником в ельцинском истолковании «единства и целостности России» на тот момент являлся глава сепаратистской Чечни Джохар Дудаев. Ведь Дудаев был одним из немногих тогдашних глав регионов, кто публично поддержал действия Ельцина, оценив указ №1400 как «правильное восприятие Москвой чеченского опыта». Что касается «преодоления экономического кризиса» – с этим тоже все очевидно. Верховный Совет РФ был последней преградой на пути уже начавшегося разграбления общенародной собственности, созданной в Советском Союзе, при Советской власти.
Указ №1400 стал непосредственным детонатором расстрела Советской власти. Но начало событиям положено за два года до этого. Две «защиты Белого дома» – в августе 1991-го и в сентябре-октябре 1993-го – часто рассматривают как антагонистические события. И действительно: первая из этих «защит» стала фарсом, ибо никто Белый дом не штурмовал, а попытавшиеся восстановить законность и Конституцию члены ГКЧП не решились применить силу. Два года спустя защита Конституции вылилась в трагическое и кровавое противостояние.
Но в обоих случаях «победил Ельцин», проиграла страна и подавляющее большинство ее граждан. И далеко не случайно, что и в 1991-м, и в 1993-м центром событий стал Верховный Совет России, а многие депутаты и другие видные политические фигуры того времени оказались по разные стороны баррикады, что называется, с самими собой. Например, Руслан Хасбулатов, один из ближайших соратников Ельцина в августе 1991-го. 29 октября 1991 г. на пятом (внеочередном) съезде народных депутатов РСФСР Хасбулатов избран председателем Верховного Совета РСФСР. Естественно, заслуги в борьбе с ГКЧП сыграли при этом избрании не последнюю роль. Недаром же Хасбулатов сознался, что «Ельцин на танке» – это была его идея. Мог ли Хасбулатов, сотни других депутатов Верховного Совета и съезда, в эйфории приветствовавших «победу демократии», представить, что совсем скоро из самых настоящих танков по приказу Ельцина будут стрелять и по ним тоже?
«Вначале я был политически верен ему, поддерживал его, уважал его демократические заявления. Очень часто помогал ему выпутываться из дурацких ситуаций, дезавуируя его нелепые высказывания. Сейчас у меня нет в душе злобы и ненависти к нему, а только боль, горькое чувство. Ведь мы его сделали сами, создали его мнимый образ. Он «человек-неудача». Он тот, кто разрушил Ипатьевский дом, и этим все сказано. Два года его правления – сплошной позор России», это слова Хасбулатова, сказанные им о Ельцине в сентябре 1993-го, в осажденном и блокированном Белом доме.
Мог ли будущий опальный вице-президент Александр Руцкой, в марте 1991-го с Хасбулатовым защищавший Ельцина от депутатов-коммунистов, требовавших его отставки с поста председателя Верховного Совета, представить, что вместе с этими депутатами он будет защищать демократию и закон от Ельцина?
Однако октябрь 1993-го стал логичным следствием событий 1991-го, когда большинство Верховного Совета под лозунгами борьбы за демократию поддерживало запрет Коммунистической партии и оставшихся верными Советской власти газет (в том числе и «Советской России»), ратифицировало Беловежские соглашения, тем самым нарушив волю народа, выраженную на референдуме по сохранению Союза.
Два следующих года для многих стали моментом истины. И не только для политиков, но и для рядовых граждан. Обещания «лечь на рельсы», если повысятся цены, обернулись ограблением в ходе гайдаровских реформ, а сами эти «реформы» – разрухой.
В результате октябрьского расстрела разруха и грабеж в ходе «чубайсовской приватизации» стали тотальными. Тогда же был нанесен сокрушительный удар по робким росткам демократии и свободы слова. Именно после кровавого октября не стало более или менее независимого парламентского телевидения. Буквально через месяц после расстрела началась «реконструкция Манежной площади» – стотысячные митинги, которые гремели на ней не только в 1989 – 1991 гг., но и после развала Союза (уже против новых антисоветских властей) стали невозможны. Впрочем, дело, конечно, не столько в Манежной площади, сколько во все более и более ужесточавшемся государственном давлении на организаторов массовых акций и их участников.
В своем интервью Медведев заявил, что ему нравится сегодняшнее российское телевидение и он не хочет, чтобы оно стало таким, как в 1993-м. Случайно ли он упомянул этот рубежный год, когда, повторимся, остатки свободы слова на ТВ еще присутствовали?
Характерно, что ни Владимир Путин, ни Дмитрий Медведев за годы своей президентской и премьерской власти ни разу не обратились к октябрьским событиям 1993-го. Казалось бы, им, в событиях этих непосредственного участия не принимавшим, ничто не мешает выразить горечь и соболезнования по всем жертвам междоусобицы, помянуть всех погибших. Но нет: «Единая Россия» заблокировала предложенный коммунистами закон, по которому 4 октября объявлялся памятным днем.
Эта фигура абсолютного умолчания и есть очевиднейшее признание: нынешние российские руководители – плоть от плоти ельцинского режима. А закрутившееся еще в 1991-1993 годах колесо беззакония лишь набирает обороты. И жертвами этого беззакония становятся в том числе те, кто его породил. «Давите, давите, Виктор Степанович, времени нет!», с такими словами 4 октября 1993-го обратился к премьеру Черномырдину губернатор Нижегородской области Борис Немцов. Вспоминает ли он (да и другие плакальщики по свободе ельцинских 90-х) эти слова, когда вместе с другими несогласными под омоновскими дубинками выступает в защиту 31-й статьи Конституции? Конституции, принятой в декабре 1993-го на крови защитников Советской власти и, как ныне очевидно, не поддержанной большинством населения на референдуме. Вспоминает ли Григорий Явлинский, как в тот же день требовал «проявить максимальную жестокость к фашиствующим боевикам», то есть к защитникам Конституции?
Но речь не только о тех, кто так или иначе ответственен за кровь октября 1993-го, тех, кто отдавал приказы о расстрелах, исполнял их или поддерживал. Речь и о тех, кого называют «рядовые граждане». Они-то прежде всего и продолжают платить по счетам давних трагедий своими жизнями, своим благополучием, будущим своих детей. А ведь многие из них 19лет назад искренне полагали: московские разборки их не касаются.
Но две чеченские и бесконечные теракты, боевые действия на Кавказе – это продолжение гражданской войны, развязанной Ельциным в октябре 1993-го. Антисоциальные законы 2000-х, принятые при Путине – Медведеве, рушащаяся от нещадной эксплуатации советская инфраструктура – продолжение экономической политики Ельцина, «вывода страны из экономического кризиса», о котором говорилось в его указе №1400. Разгоны «несогласных», фальсификации выборов – логическое следствие попранного референдума 1991-го, октябрьского побоища, фальсифицированного референдума по Конституции 1993-го.
«Белый дом отремонтировали быстро. Смыли копоть от пожара, убрали мусор. И вскоре о беспокойных днях октября напоминал лишь бетонный забор неподалеку от здания. Он был украшен надписями типа: «Грачёв – палач», «Ельцин – убийца»… Ненормативная лексика тоже часто встречалась. О содержании заборного фольклора я как-то рассказал Ю.М.Лужкову и его заместителю В.И.Ресину:
- Мужики, сколько можно терпеть? Вы, наверное, не обращаете внимания на надписи, потому что там нет ваших фамилий.
Намек они поняли. За неделю по личному распоряжению мэра Москвы бетон разобрали и установили ограждение из железных прутьев – на них ничего не напишешь», так писал в своей книге «Борис Ельцин. От рассвета до заката» к тому времени уже бывший и полуопальный ельцинский охранник, один из главных участников октябрьского расстрела Александр Коржаков. Кстати, Коржаков заблуждался: имя мэра Москвы Лужкова, лично обеспечивавшего организацию полной блокады Дома Советов, встречалось среди этих надписей весьма часто…
Забор расстрельного Краснопресненского стадиона снесли, чтобы и памяти не осталось. Но и через 19 лет не забыть той стены с пулевыми пробоинами и надписями, ставшими на время единственной возможностью подать голос. «На этом месте 4.10.1993 был расстрелян Роман Веревкин, 17 лет». «Мама, прости, меня убили за то, что я любил родину». «Ельцин, куда дел трупы? »
Можно смыть копоть и убрать мусор, можно разрушить забор. Главное, чтобы мы, граждане России, не забывали тех, кто боролся и отдал жизни за справедливость, закон и Советскую власть в 1993-м, чтобы продолжили их дело и их борьбу сегодня. Потому что ни история, ни битва еще не окончены.
4 октября 2012 пройдут митинг памяти и протеста, траурное шествие, возложение цветов и православная панихида на Дружинниковской улице . Сбор участников в 17:00 у станции метро «Улица 1905 года».
http://clck.ru/2XxQB |
