ЛЕДЯНОЙ ДОЖДЬ
Ты останься со мной. Пережди
непогоду и грустные мысли.
Над страной ледяные дожди,
как стеклянные нити повисли.
Посмотри – вся Россия лежит,
как опасная скользкая горка.
(Как бы солнечный сгусток души
не покрыла такая же корка!..)
Слышишь – ветки трещат за окном,
от нависшего груза ломаясь?
Нелегко жить в плену ледяном,
гнущей тяжести льда не сдаваясь.
Стынет сердце ледышкой в груди.
Новый век, как метель, сатанеет.
Мрак и холод лежат впереди,
и душа от тоски леденеет.
Защитят ли холодную кровь
свитера да из шкур одеяла?
Мир промёрз, как окно. Лишь любовь
в нём чуть видный глазок продышала.
Это наше спасенье! Она –
нас согреет сильней, чем одежда.
Нам любовь эта свыше дана,
чтобы в нас не погибла надежда.
Этот дождь, что сверкает стеклом,
он – не кара, а только проверка
наших душ и сердец на излом
и житейских трагедий примерка.
Чтоб, шагнув за порог избяной
на простор меж былым и грядущим,
мы любили наш мир ледяной,
веря в то, что он станет цветущим.
ГВОЗДЬ ВОЗНЕСЕНСКОГО
Я на даче роман сочиняю
и со зла не сужу ни о ком.
Старый примус сижу, починяю,
керосин попивая тайком.
В этих комнатах жил Вознесенский
(я нашёл вбитый в стену им гвоздь!).
Он вынашивал тут возле сердца
монологи к поэме «Авось».
Ветер гнал облака, как перины –
будто в небе Господь накурил,
а на стенах висели картины,
что Пикассо ему подарил.
Нынче я тут сижу домоседом
и с террасы гляжу, не дыша,
как, подточенные короедом,
осыпаются ели, шурша.
Разошлись мои дебит и кредит,
пролетает успех вдоль ворот.
Нэнси Рейган ко мне не заедет ,
Маркес водки глотнуть не зайдёт .
И хоть кружит по комнатам эхо
Вознесенского дерзких поэм,
сам поэт уж давно переехал –
далеко-далеко… насовсем…
Улетел вслед за ним невозвратно
модернизма щекочущий дух.
Ни горенья в глазах, ни азарта –
ничего не осталось вокруг.
Ветер бродит вдоль тропочек узких
и едва от тоски не ревёт –
всюду виллы стоят «новых русских»,
всюду пластик и евроремонт.
По шоссе, как дворцы на колёсах,
мчит сверкающих джипов река
мимо стайки берёзок белёсых,
наклонившихся у родника.
Смолкло рифм разудалых звучанье,
никому дела нет до стихов.
Только призраки бродят ночами,
не боясь услыхать петухов.
Тут вчера ещё блёстки метафор
фейерверком неслись в облака,
а уже, как от греческих амфор,
не найти от них ни черепка.
Только век юбилейные даты
всё вплетает в тяжёлую гроздь,
что висит на стене, где когда-то
вбил поэт модернистский свой гвоздь…
ВОСПОМИНАНИЕ О ВЕНЕЦИИ
Венеция живёт, как карнавал,
всех веселя, влюбляя и дурача,
сырые стены за фасадом пряча
и запрудив гондолами канал.
Куда ни глянь – всё маска и обман.
Здесь жить нельзя, здесь всё давно прогнило.
Но отчего же сердцу всё тут мило
и, синь вдохнув, я становлюсь, как пьян?
И над сияньем изумрудных вод
стою, застыв с улыбкой идиотской…
(Сюда не зря всегда стремился Бродский,
и приезжал едва не каждый год!)
Жизнь превратилась в бесконечный бой,
душа в крови, но где же санитарка?..
Взгляд подниму у пристани Сан-Марко –
и грудь наполню новою судьбой.
Тут пахнет тиной. Тут зелёный мох
ползёт по камню, покрывая стены.
Тут шум и гам. И страшно вздуты цены.
Но этот город – обожает Бог.
Он, словно яркий шарик надувной,
летит мне вслед сквозь годы и ненастья,
чтоб не ослабла в сердце вера в счастье
и не тускнело солнце надо мной.
СПАСЕНИЕ
«Изломанный челнок, я снова брошен в море».
М.Ю. Лермонтов. «Маскарад».
Едва восстав от бед, от боли и от горя,
неся в душе ожог предательской любви,
изломанный челнок, я снова брошен в море
с напутствием вослед: плыви, мой друг, плыви!
Вокруг встают валы бурлящих вод летейских,
а впереди – горит слепящий свод зари.
Я слышу чей-то глас: не бойся волн житейских,
мир полон красоты, смотри вокруг, смотри!
И даже если вдруг огнём взорвутся дали
и захлебнётся мир в пролившейся крови,
не утопи мечту в унынье и печали,
перед тобой – вся жизнь, живи, мой друг, живи!
Отбрось обиды прочь, вручив себя надежде,
греби веслом, и жизнь – тоскою не губи.
Любовь ещё зажжёт тебя сильней, чем прежде.
Ты слышишь в сердце жар? Люби, мой друг, люби!..
………………………………………………..
…Вокруг ревут века, как ветер на просторе,
и я – то рушусь вниз, то к небу вознесён.
Изломанный челнок, я брошен жизнью в море –
и не иссох в тоске. И этим – был спасён.
|
К ПОЭЗИИ
…В тот чёрный час, когда моя держава
рассохлась, точно бочка, и вот-вот
развалится – и даже обруч ржавый
её от этой доли не спасёт;
когда из всех щелей её и трещин,
из всех случайных нор, прорех и дыр
течёт поток «мозгов», валюты, женщин,
талантов, прославляющих весь мир;
когда вокруг – слепят глаза рекламы,
а в душах горько, хмуро и темно,
когда в искусстве процветают хамы,
ну, а менты «крышуют» казино;
когда повсюду – ложь и казнокрадство,
и брызжут в душу пошлость и цинизм,
когда цветут жестокость и злорадство,
и не скрывает радость сатанизм;
когда вся жизнь – лишь бесконечный шопинг,
а мир вокруг – один огромный ГУМ;
когда важнее, чем молитва – допинг,
а интернет – в сто раз нужней, чем ум;
когда суть жизни сохнет и мельчает,
и неуклонно сводится к нулю,
когда никто вокруг не замечает,
как гибнет всё, что страстно я люблю, –
кто это зло остановить сумеет,
в котором меркнет даже солнца свет,
в котором мир, как соловей, немеет
и вянет всё, как без воды букет?..
В дыму фуршетов, кастингов, экскурсий
в азарте рынка, зуде суеты –
прошу: хоть ты, поэзия, не скурвись,
оставь душе частичку чистоты.
Мир без стихов – как комната без окон,
куда вовек не дунет ветерок,
чтоб духоты невыносимый кокон
прорвать напором животворных строк.
Мир без стихов – как колбаса из сои –
по бутафорски ярок, но фальшив…
Поэзия! Ты – как бессмертный воин,
спасаешь мир. Пока ты есть, он – жив.
МОРЕ
Не спасёт собой мир красота –
нынче это для всех уже ясно.
Злу плевать на цветы, что с холста
нам сияют светло и прекрасно!
Миром правят печаль и беда,
красота для них – слабый соперник.
Смерть спокойно взирала всегда
на кричащие ужасы «Герник».
Ни один мировой лиходей,
постояв у полотен Ван Гога,
не всплакнёт о страданьях людей
и о крестных мучениях Бога.
Но и всё же, когда раз в году
жизнь мне дарит свидание с морем,
я способен забыть всю беду,
что гуляет в обнимочку с горем.
Погружаясь душой в красоту,
я смотрю, онемев от восторга,
как гондолой плывёт в высоту
золотистое солнце с востока.
Как горит изумрудно волна
и вскипают «барашки» прибоя.
И во мне затихает война,
что веду я в душе сам с собою.
И под шелест изысканных пальм
в сердце входят покой и прохлада,
и кончается желчи напалм,
и стихает обид канонада.
Как Господь к нам спускался с креста,
чтоб к бессмертью вести за Собою,
так нисходит с небес – красота,
чтобы солнцем гореть над судьбою!
И, у моря бродя, я и ты
вдруг начнём понимать понемногу:
море – это исток красоты,
что подобна сиянием Богу.
Сколько ярких оттенков волна
дарит глазу, на солнце играя!
Не пронзить её взглядом до дна,
как умом не представить нам рая.
Оттого так и сладостен миг
каждой встречи с влекущим нас морем,
что оно – без труда с Книгой Книг
глубиной своей может поспорить…
ТЕРРАЗИНИ
В городке с названьем Терразини
небеса сияют, как сапфир.
Ни в одном окрестном магазине
не купить подобный сувенир.
Возле тихой бухты изумрудной,
где лучи дробятся на волнах,
забываешь и о жизни трудной,
и о всех не сделанных делах.
Время спит здесь, как над косогором
ива спит, склоняясь до реки.
Сколько лет в кафе перед собором
пьют свой чёрный кофе рыбаки!
Накружившись в воздухе высоком,
сизый голубь возится у ног.
Льётся вечность апельсинным соком.
Дышит ветер с моря, словно Бог.
И, нужды не зная в переводе,
возле школы, слышимый для всех,
рвётся в небо, словно гимн свободе,
всем понятный,
звонкий детский смех…
ПРИРАСТАНИЕ
Ветер летит через мыс,
не выбирая дорогу.
Ветер приносит мне мысль
о вездесущести Бога.
Мир озарив этот весь
льющими света лучами,
солнце приносит мне весть
о вездесущести счастья.
Будто вселенский сосуд,
с ветром волнами играя,
море дарует мне суть
жизни, не знающей края.
Тает в безбрежности высь,
птиц уменьшая до точек.
Небо дарует мне смысл
сердцем рождаемых строчек.
Сумрак, подкравшись, как зверь,
выключит свет в мирозданье.
Ночь открывает мне дверь
в детские сны и мечтанья…
Боже! Как жизнь хороша!
Полнясь то болью, то кровью,
лишь прирастает душа,
если глядит в мир – с любовью. |