|
* * *
“Садок вишневий коло хати,
Хрущi над вишнями гудуть».
Из «Кобзаря» Тараса Шевченко
На Украину – мода.
Вот-вот её спасём!
– Не надо перевода,
И так понятно всё! –
Сказал мой друг весёлый. –
Хрущи – они таки
Не осы и не пчёлы,
А майские жуки!
Конечно, знаньем «мовы»
Гордится друг не зря –
Он в подлиннике снова
Читает «Кобзаря».
– Бандеровщины пятна
Пройдут сами собой!
Всё до конца понятно
Тебе, товарищ мой!
Когда б так просто снова
Туда вернуться сквозь
Время, где Вишнёвым
Село не зря звалось.
Туда, где в самом деле –
Шевченко, не взыщи –
Над вишнями гудели
Сердитые хрущи.
Туда, где не обманет
Медовый аромат.
Я помню, баба Маня,
Твой заповедный сад.
Весеннюю картину
Увижу ли опять?
Меня на Украину
Не велено пускать.
Земля далёких предков
На общую беду
Сухою стала веткой
В запущенном саду.
Жестокою грозою
Оставленный на ней,
Горючею слезою
Застыл янтарный клей.
– Не плачь!
– Мой друг, не буду!
Надеюсь, что вот-вот
Свершится в мире чудо,
И ветка оживёт.
О, слов геройских вата,
Прошу: мечту мою
Не трогай. «Коло хати»,
Как в детстве, я стою…
* * *
Благовещенье. Мамин день.
Тихо льётся с небес водица,
Поминая, как в борозде
Бог младенца сподобил родиться.
Вёз в больницу бабушку дед,
Но на пятой дорожной яме
Запросилась на белый свет
Та, что станет моею мамой.
По старинушке-старине,
Хоть на первом колхозном поле, –
Там начало моё по весне
Обрело непростую долю.
Меж волнами добра и зла
Где любви и надежды мера?
Нет, не зря в этот мир пришла
В день апрельский девочка Вера!
Верить истово в Божий Свет,
Милосердный и справедливый –
Назначения выше нет
У потомков, пока мы живы,
И пока родового ручья
Не коснулись грехи и болезни.
Неуёмная память моя,
Не иссякни, молю, не исчезни…
Не кончаться живой воде
И вовеки веков, и ныне.
Благовещенье. Мамин день.
Дорогая моя святыня.
ДЕНЬ ПОБЕДЫ
1.
Опять мы пишем о войне –
Войны не знавшие поэты.
Осталась память. В глубине
Её взрываются сюжеты.
Ушли отцы-фронтовики…
И оттого на сердце грустно,
Что и у жизненной реки
Истоки есть, но есть и устье.
Не мастер долго говорить
При жизни был покойный батя.
Он рвал воспоминаний нить
Всегда без жалости:
– Ну, хватит!
И не хватило… Рубежи
Сдала врагу-инсульту память.
Меня просил он:
– Расскажи,
Сынок, что помнишь!
И кусками
Я повторял, как мог, его
Не очень связные рассказы,
Как он войну прошёл живой,
Как объегорил смерть-заразу.
Как в Сталинграде уцелел
И на Днепровской переправе,
Как на Румынской на земле
Чуть руки-ноги не оставил.
Нежданно прерывал порой
Отец мой пересказы эти:
– А, помнишь, брат, как мы с тобой
Тогда однажды в сорок третьем?..
Да, батя, да! С тобой тогда
Я вместе был в одном окопе
И через горькие года
К Победе долгожданной топал.
Я помню шрамы и рубцы.
Но не важнее ль тех отметин
Открытие: живут отцы,
Пока дела их помнят дети!
А там, за нами – внуки и
Кому назначено родиться
И продолжением твоим,
Отец, стать суждено и сбыться!
Иначе всем нам – грош цена.
Для тех, кто горя не изведал,
Во всех грядущих временах –
Земное счастье – День Победы!
2.
Как жизнь – простая мелодрама:
Отец однажды встретил маму.
Приподнимаю лет завесу:
Случилось это под Одессой
В селенье Нейково. Вначале,
Когда его освобождали,
Нежданной судьбоносной встречей
Тот праздник был увековечен.
Прошло пять лет. Вернулся папа.
Хохлушка вышла за кацапа.
Соединились воедино
Во мне Россия с Украиной.
Что, громко сказано? Но это –
Та правда, без которой нету
Ни прошлого, ни нашей славы,
Ни будущего у державы.
Моя советская эпоха,
Как без тебя сегодня плохо!
И для твоей Победы новой
На что сегодня мы готовы?
Взовьются ль над одесским портом
Знамёна, как в сорок четвёртом?
Чтоб встретились в селе у Буга
Те, кто не могут друг без друга.
Чтоб наше общее начало
У нас беда не отнимала.
...Глядят с надгробия с любовью
Те, кто моею стали кровью,
Те, кто девчонкой и солдатом
Навеки встретились когда-то.
3.
Ранило отца в Румынии.
На дворе стоял апрель.
До конца военной линии
Оставалось пять недель.
Линия утрат и доблести,
Эта линия огня –
Нашей памяти и совести
Заповедная броня.
В ней отцовскими осколками –
Метины былых времён.
С медсанбатовскою койкою
День Победы обручён.
Потому ночами вешними,
Повторённые стократ,
Снятся мне места нездешние
И селенье у Карпат.
Флоренти – почти Флоренция –
Называется оно.
Историческая лекция
Не дописана войной.
Столько слов осталось пламенных –
Литератор, выбирай!
В медсанбате среди раненых –
И отец мой – Николай…
* * *
Над Анталийским терминалом,
Что полон гулом голосов,
Сперва невнятно прозвучало:
– Вниманья! Гаспадин Пешкоу!
Потом отчётливей и громче,
Уже начальственно суров,
Опять воззвал диспетчер-кормчий:
– Ми ищем гаспадин Пешкоу!
Не коротка ль у дяди память,
Что русского искать готов:
Давно ль турецкими парнями
Расстрелян был Олег Пешков?..
Да, быстро, видно, позабыли
Той подлости нежданной час –
Сложил и голову, и крылья
В сирийском небе русский ас.
За что сложил? Как говорится, –
Другой вопрос. В родном краю
Раздолье самым разным птицам –
И соколам, и воронью.
Кому – летать, кому – пилотов
В чужое небо отправлять.
Причём тут рейс «Аэрофлота»,
Где пассажир пропал опять?
Да вот он! Встрёпанный с похмелья,
Весь превратился в чуткий слух.
Над ним вчерашнего веселья,
Как шлейф, летит сивушный дух.
«Пешкоу» в нутре железной птицы
Избавится от кутерьмы
И обязательно проспится.
Он-то проспится, что ж. А мы?..
Стряхнём ли безмятежья сети,
Куда любой попасть готов?
Ради чего на белом свете
Жил и погиб Олег Пешков.
|
* * *
А предок мой по прозвищу Щербатый,
Галерный раб – предание гласит –
Не здесь ли мыкал горюшко когда-то?..
Быть казаку в неволе – тяжкий стыд.
А он три года, взятый под Азовом
Не силою, а хитростью в полон,
Клеймо такое жребием суровым
Носить в душе был молча обречён.
Злосчастье не сломило казачину:
Когда кнутом надсмотрщик ласкал,
Ему всегда показывал щербину
В усмешке, так похожей на оскал.
Как будто укусить хотел Щербатый!
Да где там… Лютовал вовсю турчин,
Пока с галерой, трижды распроклятой,
Не повстречался царь морских пучин.
Пока не зашвырнул её с размаху
На камни у пустынных берегов.
Сказать бы: люди натерпелись страху.
Да не скажу: чем напугать рабов?
Как пращур мой в замятне выжил этой –
Не ведаю. Но до сих пор жива,
Рождённая потом на белом свете,
Зачатая Щербатым родова!
Какие у него случались рати?
Где бедствовал, а где был сыт и пьян?
Одно я знаю точно: что щербатил
Он от души клинок о басурман!
…Турецкий берег. Музыка без меры –
Туристы не напляшутся никак.
Не здесь ли из обломков той галеры,
Судьбой хранимый, выбрался казак?
Греми, сияй, июльская Анталья,
Купай на пляжах Запад и Восток!
Но не забудь: живут за дальней далью
Те, перед кем есть у тебя должок.
* * *
Я пребываю за границей.
Кемер – курортников мечта,
Рай на земле. Но что мне снится?
Опять родимые места!
Ну да, с кругами нефтяными
И с дохлой рыбой на песке…
Не перестали быть родными
Они в далёком далеке!
А что оставлен без призора
Край и речной наш, и степной –
Оставим эти разговоры
До возвращения домой –
Туда, где сонно дышит Волга,
Где спит ленивая жара,
Где, как батыр на шкуре волка,
Луна – у звёздного костра.
Где разметало Понизовье
Европы с Азией межу.
Ему и мыслями и кровью
Я до конца принадлежу.
Здесь пращуров моих могилы,
Здесь главные мои слова.
Душа казачья не забыла
Нерасторжимого родства
С не самой ласковой землёю,
С не самой праздничной судьбой…
Да что нам злоба дней? Пустое!
То, что зовётся суетой!
Что нам крутые перемены
И нефть, горящая в цене?
Сиюминутной жизни пена!
А суть – как корни – в глубине.
Те, что из сердца астраханца
Уже не вырвать, не достать!
...Турецкая луна до глянца
Морскую начищает гладь.
Здесь мы – туристы-иностранцы.
Но каждой ночью неспроста
Мне и в раю курортном снятся
Опять родимые места.
НА ПРЕЗЕНТАЦИЮ КНИГИ
АЛЕКСАНДРА ТОКАРЕВА «ИСКУССТВО ПРАВДЫ»
Искусство правды – разве есть такое?
Искусство только «чистым» быть должно,
Словно рассвет над вечною рекою,
Втекающий сейчас в твоё окно.
Искусней и прелестнее картины,
Ей-Богу, я представить не могу.
Но не найти на ней зловонной тины
И мусора на волжском берегу,
Бутылок битых… Нет, себе дороже
Пейзаж, наверно, рисовать такой!
И потому нет на холсте дорожек,
Заплёванных вчерашней шелухой.
Велит искусство – это ж очень просто –
Не замечать в стерильности своей,
Как солнце, озаряя пляжный остров,
Разбудит лагерь спившихся бомжей…
Как юный непроспавшийся повеса,
Видать, прокуролесивши всю ночь,
Пинками двух девиц из мерседеса –
Не угодили! – выгоняет прочь…
И правильно! Паскудство – не искусство!
Не место грязи в прозе и стихах!
На белом свете жить и так-то грустно.
Творец, останься в розовых очках!
Есть у тебя, увы, такое свойство,
Которое доводит до беды –
А вдруг несправедливости устройства
Земного мира ужаснёшься ты!
Под восходящим астраханским солнцем
За что покоем жертвовать готов?
Искусством правды, видно, он зовётся –
Тот беспощадный, тот могучий зов,
Который разом все запреты рушит
Крамольной вещей силою опять
И, окрыляя, наполняет душу
Неодолимой жаждой сострадать!
Услышит каждый этот зов однажды,
Коль ненароком взялся за перо.
Ответит ли ему искусство правды,
Что перевесит: зло или добро?
В тебе самом вопросы и ответы.
Служитель слов, на чьей ты стороне?
Пейзаж какого видится рассвета
Тебе сегодня в утреннем окне?
ВИНОГРАДНИК У ДОМА РАСУЛА
Салихат Гамзатовой
Чтобы к осени не повернуло
Это лето Гамзатовских Дней,
Виноградник у дома Расула
Щедрым солнцем встречает друзей!
Вон их сколько сюда заглянуло!
Неизменен поэтов маршрут!
Виноградник у дома Расула
Щедро потчует каждого тут!
Нет надёжней нигде караула!
Крепче бронзы и каменных плит
Виноградник у дома Расула
Заповедную память хранит!
Сколько б лет с той поры не минуло,
Как хозяин ушёл навсегда,
Виноградник у дома Расула
Будет помнить о сыне Цада!
Он оставил – мудрец из аула –
Слова свет в каждом доме земном!
Виноградник у дома Расула –
Он Гамзатовским дышит теплом!
Чтоб по-прежнему душу тянуло
В сентябре к дагестанским краям,
Виноградник у дома Расула
Дарит ягоды радости нам!
АПРЕЛЬСКИЙ ЖЕЛЕЗНОВОДСК
Тюльпанов море разливанное
Стекает по апрельской лестнице.
А небеса жемчужной ванною
Над головой моею пенятся.
Мелькают дни железноводские,
И всё плохое забывается.
Как будто к очищенью плотскому
Душевное здесь добавляется.
Наверное, гора Железная
В себя вбирает наши горести
И наши кривды бесполезные,
И нежеланье жить по совести.
С водою вместе с минеральною –
Такое редкое явление –
Приходит вовсе не случайное
Железно точно просветление!
Глядите: записные нытики
Вдруг оптимистами становятся.
Никто не спорит о политике,
Никто не мается бессонницей.
Когда бы так жила страна моя
В довольстве, неге, безмятежии!
Была б тогда не Русь упрямая –
Прекраснодушная Железия!
И жили б все, не тратя нервы-то, –
Волжане и дальневосточники.
– Гляди, стоит какой-то Лермонтов.
– Наверно, он открыл источники! |
