* * *
В безысходности –
В том, из чего нет исхода,
Как росе в половецком нашествии дня,
Как пчеле, искушаемой тягостью мёда,
Как свече, пожираемой жаждой огня –
Так душе тяжело пробудиться над бездной
Меж рожденьем и смертью,
Один на один
С безысходностью дня
Да в ряднине наследной –
Из последних, осмеянных миром ряднин.
Кто мы есть?
Кто мы все – эти странные люди,
Разорившие дом,
Распродавшие суть
За диковинку мысли на нищенском блюде
Да посулами благости выстланный путь?
И о чём бы ни пелось
И ни тосковалось –
Оказалось: мы сами себе не нужны…
Дай же, Господи, нам эту малую малость –
Поглядеть на себя со твоей стороны!
Может, в данности этой,
Где нет виноватых,
На измызганных горем просторах сиих
Мы полюбим себя –
И кривых, и горбатых,
Дураков, чудаков, простофилей твоих?!
17 декабря 1989г.

РУССКОЕ МОРЕ
Меж теми, кто правду слегка подоврал,
И теми, кто кривду изрёк,                                                
Горит не равнина, гудит не Урал,
Дрожат не поджилки дорог –

Вздымается море великой тоски,
Смывает волной облака…
В России не столько моря глубоки –
Бездонна в России тоска!

Все горькие правды в пучине кипят,
Все кривды, как пена, пусты…
Господь милосердный, не это ли ад,
Которым грозишь с высоты?

Не это ли место на карте разрух
Мы Русью зовём без стыда?
А солнце висит, как спасательный круг,
Да кто ж его бросит сюда?
17 ноября 1997г.

СТРАДАНИЯ ПО ВАСИЛИСЕ
Звалась ты Алёной, звалась Василисой,
Молилась, жила по уму…
Откуда, родная, взялись эти лисы –
Картавые бесы, раскосые крысы
В тесовом твоём терему?

По вольной ли воле ты им покорилась,
На вора сменила царя?
Твоя купина кумачом опалилась,
Господь отвернулся – скажите на милость! –
И Господа – вон втихаря!

Базарной чумичкой, малинной марухой
Назвал тебя новый купец,
Глаза помутил слободскою сивухой,
У паперти бросил бездомной старухой,
Грошовый всучив лубянец,

Чтоб нищей каликой брела по дороге,
По стёртому кругу судьбы,
Не видя спасенья оконцам убогим,
Иконным отцам, отрешённым и строгим,
В потёмках сиротской избы.

Сама ли ты дикие песни певала
Грудным переросткам своим,
Что стали они – кто крикун, кто меняла,
В пожарном чаду не заботясь нимало,
Сколь горек отеческий дым?

Тебя, моя мать, Василису простую,
Чухонец хулит и абрек…
Но вспомнит Христос простодушно-святую,
Спольщённую бесом страну золотую, –
Он Бог! Но ведь он – человек!
Январь-март 1997г. 

* * *
В этой серости, сирости, сырости –
В талом снеге и колком дожде
Я оставлена всеми в немилости,
Как дерюжка на ржавом гвозде.

Капли зябкие, зыбкие, знобкие
Бьют по жести глухого окна…
Где ж вы, песни мои неторопкие?
Я без вас одичала – одна.

Тучи дальние, долгие, длинные
Разверстались по хмурой зиме,
И звонки, как замки магазинные,
В коридорной молчат полутьме.

Не терзают друзья безуправные,
Перед кем – ничего не таи!
Что ж вы, милые, добрые, славные,
Выпивохи-пройдохи мои?!
4 февраля 1989г. 

* * *
Лунные мерещи, лес облетающий,
Дробот колёс в тишине…
Где ты, мой поезд, устало качающий
Ночь на сутулой спине?

Жив ли ещё полустанок простуженный
С клёнами вдоль полотна –
Звёздами круженный, пылью завьюженный,
Ждущий с темна да темна?

Выйду, как ватная, жизнью разбитая,
Губы в солёной золе, –
Кто меня встретит, такую забытую
На колыбельной земле?

Спят мои дедушки, спят мои бабушки,
Смертно родители спят,
Жёлтые листья – сухие колабушки
К ним на могилки летят.

Кто и откуда вы, мерещи лунные?
Может, вы сердцу родня?
Ищите, странствуя, лёгкую, юную –
Не узнаёте меня?
20 октября 1997г.

ПАСЕЧНИК
Памяти дедушки Дмитрия
Прошитый повительной ниткой,
Весь в колокольцах – тын сиял,
А за плетнёвой за калиткой
Счастливый пасечник стоял.

Вокруг него роились пчёлы
И мальвы бархатно цвели… 
– Дедуля, ты чего весёлый? 
– Не видишь, пчёлушки пошли!

Одышливо, сквозь накомарник,
Сквозь дымаря седую хмарь
Сказал: – Беги на палисадник –
В теньке маненько покемарь,
Поспи под яблоней-преснушкой,
Пока я рой не огребу…

… И яблоки над раскладушкой
Мою баюкали судьбу…

Закончив пасечное дело,
Дед наклонился надо мной: 
– Совсем, воробушек, сомлела?
Ах, ты мой птенчик колготной!

 Цветами пахнущий и дымом,
С крылом гусиным за ремнём –
Он был такой несокрушимый
В воображении моём.

Медовым загустеньем сока
Его мирволила рука…
И повелел Господь высоко,
Чтоб не гремели облака.
Сентябрь 2003г.

ОСИНЫЙ МЁД
Не янтарём пчелиных сот
Наполнить лакомое блюдце,
Но отыскать осиный мёд,
Когда осенницей пахнёт
И колеи с пути собьются.
В сенную ригу, в царство ос,
Где старый серп в застреху врос,
Где сноп к снопу – камыш на крыше,
Всенепременно сунуть нос,
Опаски собственной не слыша.

По малой капле, по чуть-чуть
Вытягивать губами сладость
Из камышин, боясь вдохнуть
Осу… И таинство, и жуть,
И обжигающая радость!
Ценой сладчайшего глотка,
Горчащего полуглоточка
Понять, что жизнь наверняка
И в редкой сладости горька
Тому, кто в яви одиночка.

Закрыть глаза, припомнить дух
Репья, татарника, шалфея,
Всей сутью обратиться в слух –
А вдруг оса? А вдруг? А вдруг? –
От грёз медовых соловея.
Но горек мёд осы, как тишь
Дописанной в мученьях книги,
А ты всё грезишь и не спишь,
Всё ищешь, дёргаешь камыш
Давным-давно сгоревшей риги.
6 мая 2007г.

СЕРАФИМА
Птица – мимо, и облако – мимо,
Только тени скользят по равнине…
Как живётся тебе, Серафима,
На окраине, на Украине?

Изболелась бессонная память
По крылечку, по старой калине…
Пусть панове насмешкой не ранят
Сердце русское на Украине!

Я не верю, что нет и в помине
Сострадания к той, что кохала
В двух колысках сынков Украине,
Хоть и русские песни спевала!

Напиши мне письмо, Серафима,
Я пойму, над строкой замирая,
Кем бранима живёшь, кем хранима
За околицей отчего края.

Старый век доскрипает раиной,
Бесконечными кажутся зимы…
Сколько плыть ещё над Украиной
Птице – мимо, и облаку – мимо?
11 мая 2000г.

САМОЗАБВЕННАЯ ГЕРАНЬ
В изломанности бытия,
Когда и лесть звучит, как брань,
Держись, красавица моя –
Самозабвенная герань!

Не соглашайся, что крива
И бледнолиста… Это сок
Из почвы тянется едва
В твой лепестковый туесок!

Две домоседки января –
Мы тем и схожи без прикрас,
Что, не от гордости горя,
Всегда сгораем напоказ!

Мы прорастаем сквозь рядно
Непроходимой нищеты,
И это лучше всё равно
Самовлюбленной пустоты.

Любая спесь, любая стать
Мертва в хрустальном сюртуке,
А ты умеешь запылать
И на январском сквозняке!

Пусть ледяное колотьё
Пронзает душу до нутра –
Восславим наше бытиё
Зарёй цветущего костра!
12 ноября 1997г.

* * *
Три дня до Пасхи… Вымыть окна,
Половички перетрусить,
Спалить бесцветные волокна
Обид,
Прощенья попросить
У Бога за пустые слёзы,
Смахнуть ладонью дрожь с ресниц,
Поставить веточку берёзы,
Над горкой крашеных яиц,
Почти не есть
И делать, делать
Хоть что-нибудь, хоть как-нибудь,
Пока, подбадривая тело,
Душа торит пасхальный путь.
И вот канун… 
Средь ночи чёрной
С полуулыбкой на лице
Заснуть смиренной и покорной,
Не забывая об отце…

За тыщу вёрст прости, мой милый,
Что в звоне золотого дня
Одни лишь птицы над могилой
Тебе расскажут про меня.
И я махну тебе рукою
Сквозь кущу солнечных ветвей –
Слезинкой не обеспокою
Души невидимой твоей!
27 апреля 2000г.

* * *
По февралям судьбы моей
Тянуло холодом с полей,
Бирючьим веяло оврагом,
Позёмкой зла, метелью бед
Переметало Божий свет,
Чтоб спотыкалась шаг за шагом.

По февралям моей судьбы
Скитался дух родной избы,
Фуганок пел, шуршали стружки…
Отец над струганной доской 
Молчал, застигнутый тоской,
Пуская дыма завитушки.

И всё как сон! В печном кутке
Укроп сушился в узелке,
Дерюга, валенки, фуфайка…
А я – ни силы, ни ума! –
Ещё не знала, что зима –
Навек судьбы моей хозяйка.

Не поминая всуе мать,
Я всё ж училась понимать
Особый смысл того, что было
И будет до скончанья дней
В несообразности моей…
Февраль, февраль, я всё простила!

Другим и улица тесна,
А мне и валенки – весна…
25 сентября 2005г.

* * *
Моя беда всегда в апреле,
Во тьме, где сон весны кружит,
Где, как юница на панели,
Всю ночь акация дрожит,
Где серый дом до самой крыши
Безлистым выстрочен плющом,
Где пахнут старые афиши
Твоим поношенным плащом…

Стучать ли в дом?
Кричать ли в небо?
Удавку ль свить?
Себя ль забыть?
Ты был,
Ты был,
Ты был – как не был!
А мне как быть?
Апрель 1984г.

ПЕСНЯ ВЕЧНОЙ ДОРОГИ
В синей дымке одна бесконечность – дорога,
И по ней, по родимой, по ней
От порога до луга, с холма до отрога,
Через лес, через поле – крута иль отлога,
Жизнь летит, не меняя коней.

С путеводной звездой путеводная птица
Делят небо судьбы над тобой,
Синей дымкой меж ними размыта граница,
И нельзя на чужую дорогу польститься,
И нельзя возвратиться домой.

Что ни столб верстовой, что ни куст приовражный –
Сбочь дороги навстречу летят
Пирамидки да крестики в ризах бумажных,
Осенённые светом ромашек отважных,
Чистотой утоляющих взгляд.

Лишь они, бескорыстные, с первого луга
До последнего лога верны
И дороге твоей, что лучится упруго,
И траве, и могилке безвестного друга
На просторе земной тишины.

И твоя в синей дымке судьба оборвётся,
Назовётся дорога стезёй…
Ангел воду крылом зачерпнёт из колодца
И чело окропит, и душа улыбнётся,
Умываясь небесной слезой.
8 октября 2005г.

* * *
В государстве моих сорняков
Процветает анархия лета:
Петушится татарник в канаве,
Взбунтовался осот у скамьи,
Повилика юлит, как медянка –
Ядовитого жёлтого цвета,
Повитель в граммофончики дует,
Оплетая ромашки мои.

В государстве сплошных сорняков
Я – единственная королева:
Иль татарник серпом порубать,
Иль осот извести на корню,
Иль выжечь огнём повилику,
Или тряпкой направо-налево
Обезглавить бодяк неуёмный,
Пропуская ромашки к плетню?

В государстве дурных сорняков
Жить в смиренье никто не приучен –
Все цветут, и плодятся, и лезут
Без поклона ко мне на крыльцо,
А ромашка стоит в стороне –
Граммофончик на лоб нахлобучен –
О крестьянка моя, что ж ты прячешь
Измождённое жаждой лицо?

Боже, как государства похожи!
2005г.

***
Без вещего сна, без высокого звона,
Без плеска невидимых крыл
Душа, словно вытравленная икона,
Небесных лишается сил.
	 
Бормочет пустое,
     не может вместиться
В испытанный болью канон,
А белая ночь – синекрылая птица,
Садится на чёрный балкон.     

И снова, и снова по стёртому следу
Пытается выжить душа –
Всплакнёт о любимых, ночную беседу
Со снегом начнёт не спеша.
     
И снова, и снова – сплошные начала:
Январь, покаянье, строка...
И то уже славно, что не одичала
В безмолвии долгом рука.
     
А год начинается, ангел нисходит
Холодную жизнь обновить,
Но кто его знает, твою ли находит
Он еле звенящую нить?! 

* * *
Только ветер и свистнет: – Зайди!
Так сверни же к просёлку, дорога, –
Я увидеть хочу, как дожди
Намывают гостей у порога.

Не чужая под кровом родным,
Я поглажу сударыню-печку…
За семь вёрст мне почудился дым,
И тоска подкатила к сердечку.

Вязнет в хляби осенней сельцо,
Что ни ставенка – взгляд исподлобья…
Как смиренно осело крыльцо!
Как затоптана горенка вдовья!

Стопки мутные, в кружке вода,
Тлен идёт по цветастому ситцу –
Знать повадилось горе сюда
Приносить в рукаве не водицу…

Смирный дом, дорогая изба,
Неужели средь горницы этой
Поселилась чужая судьба,
Чтобы стыть у печи несогретой?

Табуретку придвину к столу,
Облуплю на клеёнке картошку…
Кто я нынче родному селу?
С чем пришла к дорогому порожку?

Кроме слёз, чем ещё пособлю
Безысходности этой горючей?
Не посмею сказать, что люблю,
Коли встреча – нечаянный случай.

На прощанье – платок с головы, –
Вот и всё, чем могу отдариться…
- Как вы трудно живёте!
- А вы?!
- Все под Господом… - как говорится.
Октябрь 2005г. 

МОЙ ШИШОК
Мой колючий шишок
Был когда-то ручным и домашним,
Он мяукал и лаял,
Комолым телёнком мычал.
Все любили его
Чуть подвыпившим, чуть бесшабашным,
А потом разлюбили,
И сразу шишок одичал.

Развеселью теперь 
Он, как тёмному лесу, не верит
И еды не берёт,
И на доброе слово молчит…
Может, плачет в душе,
Понимая, что мир лицемерит?
Может, в памяти дальней
Мяукает, лает, мычит?

Зажурили шишка,
Что ни утро – гребёнкины зубья:
И полы не метёт!..
И в разбойной охоте не скор!..
Кто ему пособит?
Кто избавит его от безлюбья,
От ершистой повадки –
Зловредничать наперекор? 

Я тихонько войду,
Молока подогрею в кастрюльке,
За ушко потреплю,
Чтоб не думал: и эта хитрит!
Лай, мяукай, мычи,
Подремакивай в ситцевой люльке,
На хороших людей
Не копи нехороших обид!
23 июля 2008

* * *
Половецкие пляски раскосых ночей –
То гроза во всё небо, то ливень над садом,
Глухо падают яблоки в мутный ручей,
Руки льда холодней, кипятка горячей,
И душа зависает меж раем и адом.

Это август! – Не ворог, не ворон, не вор…
Я сама заманила лихого гостёчка –
Пусть уводит меня хоть в калмыцкий шатёр,
Хоть на съезжий базар, на последний позор, –
Лишь бы не солгала августовская ночка.

И окно занавешу, и яблок в подол
Наберу, не шарахаясь молний и грома.
Будет облаком плавать по комнате стол,
Будут яблоки биться о вымытый пол
И ежи топотить по дорожке вдоль дома.

Кто уйдёт, кто вернётся – загадывать зря!
И в тоске не насуплю шмелиные брови…
От июльской светлыни до лун сентября
Прогорит эта ночь, и очнётся заря,
Словно брошенка, губы кусая до крови.
1 февраля 2007г.

ОДОНЫШЕК
Сбегающий смешить весну,
Охладевающий ко мне,
Не оставляй меня одну
Захлёбываться в тишине!

Я, может, не пойду ко дну,
Не изойду слезами, но
Не оставляй меня одну
С нелюбящими заодно!

Когда б ты видел, как черна
Изнанка боли – может быть,
Бокал прощального вина
Не предложил бы всклень налить,

Не повторил бы в сотый раз:
«Цветы мне говорят – прощай…»
Вино, что выпито сейчас,
Подобно боли через край!

Так вот что сердцу суждено –
Вино тоски, тоска окна,
Окно бокала… – всё темно,
И жизнь – одонышек вина.
13 мая 2000г.

ПРЕДЧУВСТВИЕ
Минуты счастья, словно чётки,
Шуршат, не помня циферблата,
На синей скатерти бархотки
Ещё свежи,
      ещё не снята
С варенья золотая пенка,
Но дух айвы плывёт, как лава…
Тебя слепит моя коленка? –
Что так сощурился лукаво?
Ты предлагаешь выпить водки,
Нарезать дачного салата…
Ну что ж, поставь в стакан бархотки,
Ведь я ещё не виновата,
Ещё, как ты, я верю нежно
Словам без хитрости и лести,
Что будет старость безмятежна,
Что эту жизнь дотянем вместе.
Налей, пока никто не знает,
Какая сладкая недоля
Уже зерно своё роняет
В суглинок выжженного поля.
28 сентября 2002г.

* * *
Я имя твоё запивала вином,
Висок  целовала, как тонкую льдинку,
А ты сквозь меня, словно сквозь невидимку,
Идёшь, исчезая в проёме дверном.

Я слово твоё возводила в закон,
Закон соблюдала со страстью рабыни,
А ты, от своей угорая гордыни,
Молчишь, словно еле со мною знаком…

О, свет поднебесный, как трудно любить
Мужчину, что плавал с тобой в океане,
А выплыл, как ломтик лимона  в стакане,
И женщину учит в покорности жить!
Июль 2003г. 

* * * 
Июнь крапивой зарастёт,
Завяжет вишни узелками,
И будет пахнуть первый мёд
Ромашками и васильками.

Налипнет жёлтая пыльца
На пальцы, сладкие от мёда…
Ты позовёшь меня с крыльца
В хмельную зелень огорода…

О этот зной из-под ресниц –
Калмыковатый, острый, жгучий!
Я покраснею до ключиц
И засмеюсь на всякий случай.

Букетом дивных сорняков
Затмится синь,
             и, словно луни,
Льняные крылья облаков
Нас убаюкают в июне.
7 мая 2004г. 

ХУДОЖНИК
В полутораэтажной мастерской,
Как скворушка в скворечне городской,
Поёт мой друг балладу примиренья
Со всеми, кто хорош и не хорош,
Кто этот мир не ставит ни во грош,
Давно утратив радужное зренье.

Он, как и всякий зрящий в темноте,
Рисует свет на призрачном холсте
Всеобщего земного непокоя.
Грешно не позавидовать ему,
Летящему сквозь ненависть и тьму
Спасать любовью гурьбище людское!

Пусть он не зодчий храма на крови,
Но мастер, ибо логику любви
Считает выше истины и смысла,
И я пытаюсь, сколь ни тяжело,
Расправить онемевшее крыло,
Пока душа над бездной не зависла.

Не жизнь страшна, но истина больна!
Довольно с нас и Клима Самгина
С его приспособленчеством лукавым…
А он, мой друг, как скворушка в окне,
Поёт во славу мира на войне,
Не опасаясь выглядеть неправым.
28 ноября 1999г. 

С ЯНВАРЯ НА ФЕВРАЛЬ
Разбудил меня оклик зимы:
- Ты озябла… Укройся!
Скоро пыхнут печные дымы
И наступит рассвет…
С января на февраль
В сон, как в лёгкое сено, заройся,
И не плачь о судьбе,
От судьбы исцеления нет!
Может, сон-сеновал
Расколдует  напрасные страхи?
С января на февраль
Только жизни бесхитростной верь:
Воробью на крыльце,
Домовому в линялой рубахе
И коту, что охрип,
До рассвета мяукая в дверь.
Январь 2002г.

ПОЭТ
Он сам не знает, был иль не был –
Горит, как солнечная ветка!
А золотая капля с неба
Так редко падает, так редко.

В прохладе материнских комнат
Ожгло его небесным даром,
А он не помнит, он не помнит,
Как занялась душа пожаром.

Курцом, чубатым гармонистом
Он мог бы стать – пиши пропало!
Но на челе его пречистом
Иная метка засияла.

От бед земных не огорожен –
Он удивлён и ошарашен,
Что был простым, что был хорошим,
Да юность выпита из брашен.

Распятая на звёздных иглах,
Оставшаяся с полем схожей,
Душа спаслась, душа погибла –
И так бывает в руце Божьей.
26 июля 2008

ПЕЧАЛЬНЫЙ БЕРЕГ                                  
      Я был у Дона…
      В.Макеев
От люльки, от причала, от перрона – 
Всё в путь и в путь,
Сквозь ливни лет и мгу…
Ещё в цветенье ближний берег Дона,
А ты уже на дальнем берегу.

Оглянешься – за долом, за полями
Лишь грёзы дней, что названы судьбой…
Они ещё, быть может, журавлями
Прошелестят по небу над тобой,

Но не вернут былого, не вернутся
Напевом колыбельной тишины…
Махнёшь рукой досадливо и куце:
Ах, лишь бы слёзы не были видны!

Умея жить иль вовсе не умея,
Отраду сердца горькую найдёшь – 
К янтарной капле вишенного клея
В чужом саду губами припадёшь.

И вот оно – родимое причастье!
Пусть не родная вишня у ворот,
А всё ж глоток бесхитростного счастья 
Твои уста в печали разомкнёт!

Не плачь, душа,
И ты не плачь, мой милый, – 
Пути иные людям не даны…
И перед Богом, и перед могилой
Мы этой жизни всё-таки нужны!
19 июня 2008

* * *
Неслышимый ковчег
Плывёт… Он не вернётся…
А в мире новый снег
По-старому зовётся.

Приходит новый век,
Но каждый миг – утрата,
А призрачный ковчег
Уходит без возврата.

В небесной вышине
Ковчегу безопасно,
А в мире, как во сне,
То пасмурно, то ясно.

Иное бытиё
Водой сюда прольётся,
Но капелька её 
Слезой не назовётся.

Все слёзы на земле!
И лишь они восходят
Туда, где сны во мгле
Святой ковчег находят.

Плыви, ковчег, плыви,
Легко доверяясь Богу,
Но странников земли
Не торопи в дорогу.

Дождись, пока ладонь
Сама не выдаст душу,
Не превратит огонь
В спасительную сушу.
20 сентября 2004 

К ЧИСТОМУ ЛИСТУ
Вот и всё, вот и всё,
И душа на ветру…
Что сказать на дорожку?
Бытовые картинки судьбы перетру,
Соберу под обложку.

Перечитывать их мне уже ни к чему,
Песня спета как спета…
И окно забывает безлунную тьму
Ради чистого света!

Я уже никому ничего не должна,
И не царское дело –
Объяснять,
Выраженьем ночного окна
Что сказать я хотела?

Но спросите,
Что завтра сказать захочу,
И поверьте – не знаю!
Вы читайте пока, я пока помолчу,
Над листом повздыхаю.

Он прохладен и чист, но тугие края
Помнят: лист был овален,
Зелен, горек…
И знающий больше, чем я –
Тем он и гениален.
2005 г.

* * *
Остывшая пажить, простуженный лес,
Терновая балка, набухшая влагой…
В любом грибнике померещится бес –
И хляби промерил, и чащи пролез! –
Болотную шмарь отирает бумагой.

Чужая судьба – ни двери, ни окна,
Кивнули друг другу – ау, безнадёга! –
И в разные стороны, и тишина
Тревожная, словно ты в мире одна –
Бредёшь в никуда, уповая на Бога.

О русская – туча за тучей! – тоска,
Скитанья по сырости, по чернобылу –
Не ради свободы, но ради глотка
Земной тишины, что бывает горька
Уж тем, что спасает тебя через силу,

Уж тем, что за день намолчишься до слёз…
И пусть не в твою забредает корзину
Грибная семья из-под вислых берёз,
Пока ты мусолишь извечный вопрос:
Как жить, не ломая усталую спину?

Смиренная мука, осина, ветла,
Надежда без веры, любовь без надежды…
И я бы, наверное, перемогла
Тебя, моя осень, когда б не была,
Как ты – листопадной по самые вежды.
10 февраля 2007г.