Девушка открыла глаза. Над ней склонились какие-то лица. То исчезали, то вновь появлялись. Не понимала ничего. - Похоже, пришла в себя,-донеслось до её сознания.- И как дальше? Понесём на руках? Тогда в лесу её нашли местные сельчане, грибники. А не доставь они вовремя девушку в больницу, неизвестно, осталась бы она живой. Теперь о том событии в с.Синьковичи Рава-русского района Львовской области ей напоминает только оставшийся шрам на затылке и потаённая душевная боль. Они - немое свидетельство злобы, человеческой люти, неприятия существующего порядка вещей на хуторе Кушты в многодетной семье хозяина с этой же фамилией. Так по решению районо юная пионервожатая временно стала на стезю преподавания русского языка и литературы. Благо, была Золотой медалисткой, знания имела неплохие, тем более, что готовилась Узнав, что школу не посещают трое детей некого Кушты, не говоря уже о том, что они боятся пионерского галстука так, словно на шею одеваешь им не лоскут атласного сатина, а настоящую змею, пионервожатая решила сходить на хутор и поговорить с родителями отсутствующих на уроках учеников. Сказала об этом вслух в учительской. Все молчали. - Ну, как же это так можно, в наше время, запрещать детям учиться?- возмущалась девушка. - А вы приехали свои порядки здесь заводить?- иронично спросил математик. - Идёмте выйдем,- подошёл к девушке преподаватель физкультуры, скромный, неприметный внешне мужчина. Уже на крыльце он мягко сказал: - Вы тут человек новый, и , как я наслышан, приехали со столицы, тут своя жизнь, особая. Мы не привечаем столичные порядки. - При чём тут столичные? Советские, что ли ? - недоумевала собеседница. - Можно и так сказать. Под кем мы только не были. А все твердят одно: никчемные, быдло, бандеровцы. И сейчас тоже. Разве у нас из местных не было кому стать директором школы? Так нет же, прислали "москальку", из России родом. - А меня почему москалькой зовут? Я же из Украины. - Из восточной, "ороссийщеной", а это две большие разницы. - Чем же вам так насолила Россия? Я учила историю. - У нас своя история. - Да слышала я, с бандеровцами связанная. Тут банда орудовала... Советских солдат убивали ... - Постой-постой, милая, будем считать, что я этого не слышал. И никому, слышишь, никому, подобного в школе, в селе не говори. И на хутор не ходи. Кушта за это отсидел солидный срок. Он сам себе хозяин. Никто ему не указ. Не ходи туда... Но девушка не послушала этого совета. День был солнечный, по- весеннему свежий, какой-то зазывный. Каких-то три километра лесной тропой она прошла, как ей казалось, очень быстро.
А шрам остался на всю жизнь. Не только на затылке. Но и на сердце. Зло в тех людях сидит глубоко. Неприятие России давнее, передающееся из поколения в поколение. Думая о современных его проявлениях, уверена, что сколько волка ни корми, он всё равно в лес смотрит. Оскал потому-что у него такой, кровавый, человеконенавистнический, оставляющий незаживающие раны, боль в душе и сердце. |