| |
***
И глубиной дышал простор,
Венчая день, венчая лето…
Я слышал птичий разговор,
Что это – осени примета.
Один из первых жёлтый лист,
Прервав круженья и метанья,
Переводил мне птичий свист
И глубину того дыханья.
Я, очарованный, простёр
Объятья осени навстречу
И стал на птичий разговор
Мудрей природы человечьей.
***
«Ей казалось, что звучит симфония дождя,
что в величественном дворце природы
играет великий пианист,- Лист например…»
Лидия Сычёва
Лидии Сычёвой
Льётся музыка Листа
На осенний покой.
Так светло и лучисто
В этот день золотой,
Словно некто замыслил
Над покоем полёт,
И под музыку Листа
Неземное поёт…
И прекрасен, не быстро
Лист, слетевший уже.
Льётся музыка Листа
И покойно душе.
Нет ни мыслей, ни тела,
Ни смятения нет.
Лишь звучит «Кампанелла»
«Утешению» вслед.
МАЭСТРО
В доме напротив желтеет окно.
Сумерки долги и зыбки.
В доме напротив, мне слышно давно,
Мальчик играет на скрипке.
Мальчик настойчив, он выучил в срок
"Vivo", "Crescendo" и "Presto",
В жёлтом окне за уроком урок
Учит вихрастый маэстро.
И непременно с течением лет
Станут пленительны звуки.
Станут летучи, мгновенны, как свет,
Трепетны, чувственны руки.
Звуки роятся, срываются прочь
Звуки, и снова роятся.
Скрипке, как девушке, каждую ночь
Руки любимого снятся.
Я это вижу, и знаю давно.
Это со мною бывает…
В доме напротив открыто окно.
Мальчик на скрипке играет.
***
«…И было мукою для них,
Что людям музыкой казалось».
Иннокентий Анненский
А в струнном камерном концерте
Случилось странное в тот час,
Я стал свидетелем, поверьте! -
Влюбилась скрипка в контрабас!
Альт зарыдал, ревнуя скрипку!
Виолончель же, альт любя,
Мельчайшей нотною ошибкой
Бездумно выдала себя.
Смычки, безумствуя, летали,
Терзая струны, но подчас,
Порвав струну, вдруг понимали,
Как недоступен контрабас!
И скрипка весь концерт, страдала,
Рыдала, выбилась из сил,
Но контрабас гуденьем шалым
Порывы страстные гасил.
Звучал финал.
Со всех сторон
«Браво!», «Брависсимо!» метались,
Поскольку многим плач и стон,
Всего лишь музыкой казались…
***
Я осторожен, - нежное несу,
Ладонями от ветра укрывая.
Там утренние звёзды на весу
Всё шепчутся о чём-то, угасая.
Там ландыши последние цветут,
Любой прохожий хочет стать поэтом,
А соловьи, послушай, так поют,
Что май, вздыхая, истекает в лето.
В ладонях, как в долинах, эти дни
От суеты и быта охраняя,
Несу тебе, любимая! Прими!
Как принимают ландыши, вздыхая.
***
Не спится, родная!
Не спится.
И ты, беспокойная спишь,
Бретельку у левой ключицы,
Вздыхая, во сне теребишь.
Тебе – неспокойное снится…
Ты шепчешь, как будто: - Приди…
Наверное, райские птицы
В твоей поселились груди!
Не спится, родная!
Не спится!
И знаю, уже не уснуть!
Поскольку две райские птицы
Волнуют высокую грудь…
***
Светает.
Таинственно, зыбко…
Туман по долине плывёт,
И, словно качается зыбка,
И ангел, как будто поёт,
О том, что в селеньях небесных
Где явлены нега и Свет,
Ни страждущих нет, ни болезных,
И лишних у Господа нет!
Таинственно…
Зыбко…
Рассветно…
И пенье, как будто вдали
Ужели, всё - отблески Света,
Который не видим с земли?
Светает.
Таинственно зыбко…
Туман по долине плывёт.
И, словно качается зыбка,
И, ангел, как будто поёт.
***
Горит в углу лампадка,
Мерцают образа.
Сверчок за печкой сладко
Поёт, закрыв глаза,
С любовью на кроватку,
Где русый мальчик спит,
Во сне вздыхая сладко, –
Сам Боженька глядит.
И от лучей лампадки
Волшебный свет идёт,
И ангел, кроткий ангел
Поёт, поёт, поёт.
|
ПЕРЕД ГРОЗОЙ
Тихо – тихо…
Воздух полон влагой.
Ни единый лист не задрожит.
И, слышнее стало – по оврагу
Ручеёк серебряный бежит.
И едва, но всё же уловимо,
Там, где тёмен, грозен окоём,
Тучи и лениво, и ворчливо,
По соседски, спорят о своём.
А в овраге звёрушка любая,
Закрывая лапками глаза,
Думает, в тревоге засыпая:
– Будет дождь… наверное – гроза…
ПОСЛЕ ГРОЗЫ
Гроза прошла. Остатки грома
Чуть различимы, чуть слышны.
В лугах туман, в лугах истома
До осязанья тишины.
Такого не услышать дома.
И я в луга спешу, в луга,
Где тишина, что после грома,
В туманном мареве стога,
Пока весь мир – одна истома,
Река светла, и тёмен лес,
Когда уже осколки грома
И те, осыпались с небес.
***
Оставьте все ненужные слова.
Прислушайтесь – слова иного рода
Несёт в себе и пестует природа.
Она всегда, она во всём права.
Ненужные, да станут падать ниц,
Да обратятся в прах! Сама природа
Их обратит в слова иного рода
Достойные гортани певчих птиц.
Наречьем ветра жизнь сама полна.
Не много надо, чтобы удивиться,
Поняв, о чём рассказывает птица,
О чём порой печалится волна.
Всего-то надо только: не спеши
В сердцах, во гневе слово злое бросить.
А те слова, что всё же произносим,
Соотнести с мелодией души.
***
Диане Кан, Евгению Семичеву
« …я скатаю родину в яйцо…»
Юрий Кузнецов
Я скатаю Родину в яйцо,
Положу в заплечную котомку.
К Вам, Рубцов, Есенин, Кузнецов,
Понесу родимую сторонку.
Вытру ноги, прежде чем войти,
О лучей небесную солому.
Спросят:
- Ёмкин? Слышали, входи!
Что принёс хорошего из дому?
Вытряхну котомку всю как есть,
Раскатаю Родину обратно.
Кто-то плакать станет, кто смотреть
Молча, кто креститься троекратно…
Отцелуют...
И, в конце концов,
От родимой оторвут колени.
И тревожно спросит Кузнецов:
- Как Диана? Семичев Евгений?
А затем, хмелея понемножку,
Про дожди да пристани во мгле
Запоёт рубцовская гармошка,
Как когда - то пела на селе.
Пётр Ключник выйдет на тальянку,
Светит крест с апостольской груди,
Скажет:
- Всё! Заканчивай свиданку!
Ежели помрёшь - то приходи!
- Что ж, прощайте!
Обниму поэтов,
И, украдкой вытерев слезу,
Я обратно золото приветов
И небесных песен принесу!
РУССКОЕ ДЕЛО
«…займёмся русским делом…»
Юрий Кузнецов
Я занят был привычным русским делом.
Но вдруг качнулась родина моя.
И покатилось эхо по пределам:
«Теперь живите - скорби затая!»
Подумалось; а что всё это значит?
Какого чёрта - ночь заместо дня?!
Ответил тот, что в зеркале маячит:
- Теперь, извольте веровать в меня!
- Очнулась, значит, кривда зазеркалья?
- Очнулась, говорит. Уже навек!
Я, как Есенин, в зеркало ударил,
Чтобы не вышел Чёрный Человек.
И благовестом, тут же по пределам,
Под звон и хруст разбитого стекла,
Вдруг разнеслось: - Займёмся русским делом,
Покуда верх не взяли зеркала!
***
Василию Килякову
Задремал уже, как будто,
В угольях, а только тронь, -
Вспыхнет русской правдой бунта
Очистительный огонь.
Выйдут косы, встанут вилы,
Где едино, где поврозь
Всё-то вспомнят распостылым
От хулы до нищих слёз!
И не зря, в чулане прятан,
С «емельяновых»-то пор,
Лезвиём своим щербатым
Ухмыляется топор.
Бунтовское знает право,
Помнит прежние дела.
Ох, не зря луна кровавой,
Нынче в небе проплыла…
ПОЗЫВНОЙ – «ТИШИНА»
Нас уходило восемь.
Теперь осталось пять.
А скоро будет вовсе
И некого считать.
Прислушайтесь – в эфире
Есть место тишине
На вызов: - «Ноль-четыре»!
Ответьте «Старшине»!
В зелёнке, по оврагу,
Становимся травой.
И «Тишина», по праву,
Наш новый позывной.
И «Тишина», по праву,
Наш вечный позывной… |
